Сейчас голуби для большинства - это летающие крысы, грязные обитатели чердаков и помоек...

Вглядитесь в вечернее небо…

Взглянув на фотографию, вы наверняка узнаете: Сергей Владимирович Образцов, народный артист страны, замечательный кукольник, писатель. И еще человек, самозабвенно любящий все живое — будь то растения или животные. Несколько лет назад его фильм «Кому он нужен, этот Васька?» заставил задуматься об ответственности человека перед всем живым.

На снимке: Сергей Владимирович Образцов

В один из декабрьских дней минувшего года я пришла в Центральный академический театр кукол, в директорский кабинет к Сергею Владимировичу. Что привело меня сюда? Голуби! О них пишут в редакцию, интересуются, чем кормить, как лечить. Страсть к голубям издавна живет в народе, не избылась. Задрав голову, какой-нибудь подросток, да и отец семейства замирают перед голубиной стаей, уносящейся ввысь. Есть мнение, что водить голубей — занятие зряшное, пустое. Однако редакция его не разделяет и для подкрепления своих позиций обратилась к Образцову. Авторитет, страстный голубятник, у которого есть что порасспросить.

Сергей Владимирович рассказывает, и в его голос вплетаются щебет и щелканье канареек. Вон они в клетках, расставленных ближе к свету. А там, в глубине, светится зеленоватым оком аквариум. Один, еще один, еще... Цветы, зелень. Неужто мороз за окнами? Неужто внизу грохочет столичное Садовое кольцо, от садов которого осталось лишь имя?

Итак, кому он нужен, этот голубь? Что скажет об этом Образцов?

— Я свое детство провел в Сокольниках, на московской зеленой окраине, а если мальчишка в старое время жил там, то он не мог не быть голубятником. В каждом дворе была голубятня.

Мне страшно нравилось, как голуби летают в небе. Это удивительное чувство, когда там, в самом верху, партия, 20—25 голубей, и они свободны — лети куда хочешь. Но я знаю: они ко мне вернутся, спустятся в мою голубятню, и я буду кормить их с ладошки. Чудесное чувство.

— И немножечко спортивное тоже?

— Конечно. Положим, я взял свою пару голубей, и мой товарищ свою. Идем в какое-то нейтральное место и выпускаем их. Есть шанс, что одна пара перетянет другую. Чья? Или другое. Вижу — летит чужак, мечется — заблудился. Надо его поймать.

— Обязательно?

— Непременно. На то и азарт. Прежде всего заманить в свою партию. Он примкнет к ней. Партия летает-летает, вот она садится на крышу вашего дома, но чужака с ней нет. Значит, нужно сразу выкинуть в воздух других голубей. И они у меня наготове за пазухой, три-четыре голубя. Я их подкидываю, и чужак делает круг вместе с ними и вместе садится на крышу, а потом на приполок голубятни. А там разложена сетка на раме. Клюет чужак подсев на сетке, а лапами стоит на раме. Жду, когда он сойдет на приполок. Дерг — рама захлопнулась. Теперь голубь мой!

Если я знаю, чей он: иногда на лапке кольцо и стоит номер — тогда его возвращаю, если не знаю — голубь остается у меня. Может прийти мальчишка, владелец этого голубя, но теперь уже мое дело — подарить ему птицу или выменять на что-нибудь. В общем, это наши мальчишечьи дела.

Голубей у меня в детстве водилось 15—20, небольшая партия. И это увлечение так меня заразило, что когда я, взрослый, женатый и даже дедушка, вошел в дачный кооператив и у меня появилась дача, я сразу же выстроил замечательную голубятню, трехэтажную. Постепенно у меня скопилось голубей больше сотни. Представляете, они в небе! И ведь каждого знаю по имени-отчеству.

Вдруг до меня дошел слух, что моих голубей хотят украсть. А даже жулики-голубятники, они не просто воры. Им именно тот или этот голубь нужен. У меня же были золотые медалисты, много ценных привез из-за границы. Я вызвал милицию, и мне поставили голубятню на охрану — провели какие-то проводочки, так что и тесину не отдерешь, такой поднимается вой и рев. А что дальше? Пошел я на Птичий рынок — а там я никакой не «народный артист», а свой брат-голубятник — и сказал, что поставил «охрану». Новость разнеслась мгновенно Тут я понял, можно было и не подключать никаких проводов, просто сообщить рынку.

— Сергей Владимирович, интересы у разных поколений людей смещаются. Когда-то — голуби, игры — лапта, чижик, а сейчас — мопеды, магнитофоны, и вдруг это старое, как мир, занятие — голуби? Что оно несет с собой в нравственном смысле? Можно ли сказать мальчишке, да любому, кто увлекся — не стесняйся своего интереса, а всем осуждающим их: не считайте, что голубь съест зерно, которое можно дать курице, хотя от нее вещественный прок, а от голубя...

— Ну, об этом вообще не может быть и речи, что голуби что-то лишнее съедят. Слышите, как у меня поет кенар? Сейчас другой присоединился. А там стоят три аквариума, там рыбы. Если вы пойдете в зимний сад нашего кукольного театра, где бывают дети во время антракта, то и там канарейки, аквариумы, бассейны с рыбами. Любовь к природе, к животным абсолютно необходима в воспитании человека — моральном, эстетическом и даже начально-научном. Если человек не удивляется тому, как идут облака, на что они похожи, если он не останавливается в изумлении, когда за облака заходит солнце и оттуда вырываются лучи поразительной красоты, значит, он может не ходить ни в какие музеи, даже в Третьяковку, в Лувр. Он ни черта не поймет в искусстве! У него нет ассоциативной фантазии, ему не интересно, что на что похоже. Если кому-то не интересно, как котенок играет с бумажкой, этот человек не актер и никогда им не будет, потому что котенок играет с ней ну прямо по системе Станиславского: он играет с бумажкой, как с мышью, он прячется, заходит за стул, прыгает, нападает. Если человеку не удивительно, как летит голубь, стало быть, он и в искусстве чего-то не поймет.

Рассказал Сергей Владимирович об одной породе голубей — высоколетных. Их он, правда, никогда не водил, но встреча с ними была памятная, особенная...

— Несколько лет назад гостил я в Ленинграде. Уезжая, шел через площадь к вокзалу и в вечернем небе увидел голубей. Летели они партией, поднимаясь ввысь. Они превратились каждый в едва различимую точку и совсем скрылись, но вдруг загорелись звездочками. Это они захватили только для них еще не зашедшее солнце! Мерцая и светясь, уходили все выше.

...Мне, как, наверно, и вам сейчас, тоже захотелось вглядеться в вечернее небо?

Р. Каганова
1988 г.