Русские рабы уничтожили две сотни дущманов и их американских советников…

Оплот «духов»

Все началось с того, что 28 апреля 1985 года на стол министра обороны СССР маршала Соколова легли два донесения. Первое - из штаба 40-й армии (так тогда называли ограниченный контингент советских войск в Афганистане). В нем сообщалось, что по данным ХАД (служба безопасности и разведка Демократической республики Афганистан), на пакистанской территории, в 10 километрах от города Пешавар, содержащиеся в крепости Бадабера советские и афганские военнопленные подняли восстание и почти сутки держали оборону. Но в результате мощного взрыва крепость была уничтожена, а ее защитники, судя по всему, погибли.

Второе сообщение пришло из штаба военно-космической разведки: точнее, фотографии, сделанные со спутника, на которых на месте крепости красовалась воронка диаметром более 100 метров. Это место было хорошо известно советскому командованию: там располагался не только центр по подготовке душманов, резиденция Бурхануддина Раббани. одного из идеологов так называемого «Исламского общества Афганистана» (ИОА), воевавшего с властями Кабула, но и тюрьма, в которой содержались не только афганские, но и советские военнопленные.

История этого центра, получившего название «Святого Халида ибн Валида», началась в 1978 году, когда в результате вооруженного переворота был свергнут шах и к власти пришла Народно-демократическая партия Афганистана во главе с Бабраком Кармалем. И практически сразу же в стране началась гражданская война. А как следствие - отток в Пакистан беженцев из числа жителей приграничных провинций.

Так в районе кишлака Линзин, примыкавшего к старинной крепости Бадабера. сначала появился палаточный лагерь, а потом стали возводить примитивные глинобитные хижины.

Следующим этапом, уже после ввода советских войск в Афганистан, было создание уже упоминавшегося центра ИОА, в котором готовились эмиссары для работы в контролируемых душманами провинциях. Возглавлял его майор пакистанских вооруженных сил Куратулла, которому помогали 65 инструкторов из США, Турции, Египта и Пакистана. Но фактическими руководителями были профессор теологии Раббани, получивший в свое время звание бакалавра философии и религии, и его правая рука Гульбеддин Хекматиар. Причем они лично занимались вербовкой в свои ряды сначала обитателей лагеря беженцев, а потом и военнопленных.

На территории лагеря, занимавшего почти 500 гектаров, каждые полгода проходили подготовку по 300 курсантов, которые в качестве руководителей ИОА (проще сказать, главарями бандформирований) направлялись для работы в провинции.

И зиндан и арсенал

Поскольку друзья из США и стран Запада оказывали повстанцам помощь не только денежную, но и в виде поставки вооружений, то возникла необходимость в создании складов оружия и боеприпасов. Их было решено разместить на территории крепости. Лучшего места для хранения нельзя было придумать.

Отгороженный восьмиметровой стеной со сторожевыми башнями арсенал, вход на территорию был возможен только через одни металлические ворота. Поскольку для строительства складов и непосредственно лагеря для боевиков потребовалась рабочая сила, то, в соответствии с личным приказом Раббани, заверенным треугольной печатью, было решено использовать в качестве рабов военнопленных. сначала афганских - из числа бойцов армии и народной милиции «Царандой». а потом и советских. Для этого внутри крепости стеной отделили треугольный сектор, в углу которого была расположена сторожевая башня со сдвоенным крупнокалиберным зенитным пулеметом, стволы которого были направлены на тюремный двор.

Самих тюрем было три - две подземные и одна в виде глинобитного строения. Никто из обитателей центра не имел права проходить на территорию острога. Даже похлебку, которую доставляли узникам в бидонах вольнонаемные рабочие кухни, они оставляли около решетчатых ворот, а уж их забирала охрана. Таким же путем контейнеры возвращались обратно.

Мастера смерти

Так иностранные инструкторы называли надзирателей за их садистское отношение к обитателям зиндана. Советские военнопленные стали появляться в Бадабере начиная с 1982 года, после неудачных боевых действий наших войск в провинциях Кандагар и Панджшер. Об условиях пребывания узников в тюрьме Бадабера удалось узнать от чудом спасшихся двух ее обитателей. Одного из них, младшего сержанта Советской армии, незадолго до восстания удалось через посредничество сотрудников ХАД обменять на пленного душманского полевого командира. Другой - афганец работал водителем в одном из правительственных столичных учреждений. В поисках бежавшей от ужасов войны семьи он оказался в Северо-Западной провинции Пакистана, но был задержан, обвинен в шпионаже и посажен в крепость. Спастись ему удалось случайно, в самом начале восстания, когда крепость еще не была блокирована войсками.

По словам нашего соотечественника, он попал в плен во время проведения неудачно спланированной операции по зачистке «зеленки». Потерявшего сознание солдата отволокли в какую-то пещеру. С пленного сняли обувь и форму, избили до полусмерти, заковали в кандалы-наручники и поместили в традиционную для востока тюрьму-яму - зиндан. которую каждая полевая группировка душманов оборудовала самостоятельно в точке своего базирования.

Там он просидел больше месяца, пока его не переправили на территорию Пакистана. В соответствии с установленным порядком практически все наши соотечественники (по-афгански – «шурави») появлялись в Бадабере в традиционной одежде местных бедняков - длинная до колен рубаха, широкие шаровары, на ногах - либо калоши, либо опорки из кирзовых сапог с отрезанными голенищами, надетые на босую ногу. Плюс к этому отросшие бороды и новые имена, естественно, не христианские Иван, Михайл или Василий, а мусульманские – Рустам, Кадыр, Файзулла, Рахим.

Кормили заключенных, как я уже упомянул, похлебкой, приготовленной из отбросов на кухне, где готовилась пища для курсантов и инструкторов. Чаще всего это были обглоданные бараньи кости, приправленные болтушкой из муки. Утром, за завтраком в это варево добавлялись местные дешевые наркотики «насвай» или чаре - вытяжка из отработанных головок мака, после выделения из них латекса, используемого при производстве героина. Тем самым повышалась выносливость рабов, которых заставляли выполнять самые тяжелые работы, возводить строения учебных и административных зданий рыть колодцы, ремонтировать автомобили в свободное от работы время узники должны были учить местный язык дари или пушту и заучивать суры из Корана.

За ошибки в учебе неуспевающих избивали плетками, в концы которой вшиты оловянные шарики, или свинцовыми дубинками. Эти же орудия принуждения использовались при «уговорах» принять ислам, исполнять религиозные обряды, в том числе и обрезание. С особо непокорных заживо сдирали кожу, отрезали языки и уши, приковывали цепью к разлагающимся трупам.

Наверное, чуть ли не единственным развлечением душманов была национальная игра бузкаши. Это когда всадники скачут по полю, пытаясь отобрать друг у друга обезглавленную тушу овцы. Так вот, в одном случае вместо нее спортсмены-садисты использовали пленного, которому, чтобы он не дергался, простреливали коленные чашечки и предплечья. Об этом диком варварстве рассказал на страницах своей газеты французский журналист. Да, представители западной прессы были частыми гостями в лагерях по подготовке боевиков. Кроме сбора материалов для своих репортажей, они выполняли еще и идеологическую миссию - снабжали наших военнопленных антисоветской литературой, попутно уговаривая их изменить Родине в обмен на политическое убежище в какой-нибудь из западных стран или США. Но вот данных о том, что кто-то из наших соотечественников променял Отечество на заграничный рай, нет.

Посеешь ветер – пожнешь бурю

Именно эта восточная пословица, видимо, и стала катализатором героического поступка, на который решились узники Бадабера. Сегодня трудно сказать, кто из пленников стал руководителем восстания. Предполагается, что этим человеком был украинец Виктор Духовченко. Можно сказать только то, что, видимо, у узников было три плана. Первый - совершить побег на угнанных автомашинах, второй - захватить радиостанцию и выйти на связь с просьбой о помощи либо к командованию 40-й армии, либо к командованию регулярных афганских войск. Третий, последний - занять оборону и сражаться до последнего патрона. Так оно и получилось в действительности.

26 апреля 1985 года весь личный состав лагеря собрался на плацу, для того чтобы совершить намаз. Пока душманы молились, нескольким шурави удалось нейтрализовать часовых около артиллерийских складов и на вышке, потом освободить и остальных узников. Причина провала операции известна. Стеречь связанных охранников поручили то ли бывшему милиционеру «Царандоя», то ли нашему соотечественнику, которому присвоили мусульманское имя Мухаммед Ислам. Но, так или иначе, предатель освободил одного из пленников и пока остальные участники восстания вооружались в захваченном арсенале, сумел выбраться из крепости. Вот тогда-то по их следам и выбрался на свободу уже упоминавшийся шофер-афганец.

Узнав о происходящем, дежурный по лагерю офицер Хаист Галь поднял тревогу и приказал немедленно штурмовать крепость. Вот только не учел пакистанский офицер, что за это время восставшие успели уже оборудовать несколько огневых точек на сторожевых башнях. И когда воины ислама с криками «Аллах акбар!» бросились на штурм, их встретили не только выстрелы из автоматов, но и шквальный огонь из крупнокалиберных пулеметов. А в качестве «гарнира» - заряды из ручных гранатометов.

Первая атака «духов» бесславно провалилась. На поле боя остались лежать мертвыми более ста душманов. Об этой неудаче был поставлен в известность Раббани, который незамедлительно прибыл на место незапланированных боевых действий вместе с военным комендантом Северо-Западного района Пакистана Любом.

Бурхануддин Раббани обратился к восставшим через мегафон, предлагая им сдаться. Он обещал им жизнь и возможность перебраться в любую из стран Западной Европы. Однако узники прекрасно знали цену обещаний религиозного фанатика. Они выдвинули встречное требование - дать им возможность связаться с сотрудниками советского или афганского посольства в Исламабаде, или на худой конец, с представителями миссии Красного Креста.

Последний штурм

Раббани прекрасно понимал, что выполнить эти условия невозможно. Как и то, что силами вверенных ему подразделений крепость штурмом не взять. Во время очередной безуспешной атаки он чуть было не был убит выстрелом из гранатомета, а его адъютант получил тяжелые ранения. Поэтому Раббани обратился за помощью к своему верному союзнику - президенту Пакистана генералу Зия-уль-Хаку, который спросонья, не разобравшись в обстановке, дал команду военному коменданту Северо-Западной провинции оказать главарю душманов максимальную помощь в ликвидации конфликта.

Тот ответил: «Рад стараться!», и уже через час территорию крепости взяли в два кольца подразделения пакистанской армии. Подтянулись также реактивные установки залпового огня, а над мятежной крепостью стали барражировать вертолеты и штурмовики ВВС Пакистана.

В 8 часов утра Раббани отдает приказ об артобстреле мятежников и атаке крепости с земли и воздуха. Трудно сказать, что стало причиной детонации хранившихся на складах крепости снарядов. То ли попадание ракеты, то ли восставшие, поняв безнадежность своего положения, сами, в соответствии со старинным девизом наших воинов «Русские не сдаются!», подорвали боезапас.

Но так или иначе, крепость превратилась в руины. Взрыв был такой силы, что в результате его погибли не только около двух сотен «духов», но и шесть американских военных советников, 28 пакистанских офицеров и 13 представителей местных властей, прибывших для наблюдения за происходящим. Уничтожены были три реактивные установки залпового огня, 40 орудий и пулеметов, около 2 тысяч ракет и снарядов и более двух миллионов патронов. Естественно, погибли практически все защитники крепости. Впоследствии бывший командир учебной роты Гулям Расул Карлук, которого послали вместе со своими бойцами оценить масштаб ущерба, рассказывал: «Что я увидел на месте взрыва - это пальцы на одной стороне, рука в другой, уши в третьей. Мы смогли найти лишь труп нашего товарища Кинета, половину туловища узника и двух тяжело раненных шурави. Их оттащили в развалины и взорвали гранатами. Больше мы ничего не нашли».

Все предано забвению

Президент Пакистана Зия-уль-Хак, кстати, впоследствии тоже взорванный в самолете вместе с несколькими своими генералами, тогда наконец-то осознал, чем может грозить ответный удар со стороны СССР. Но, к его удивлению, советская сторона никаких решительных мер предпринимать не стала. Она ограничилась лишь нотой протеста, которую вручил главе пакистанского МИДа посол в Исламабаде В. Смирнов. Самыми жесткими словами в ней было то, что ответственность за случившееся возлагается на пакистанскую сторону. Советское руководство почему-то решило не обострять ситуацию. После этого инцидента Зия-уль-Хак, встретившись с Раббани и Хекматиаром, повел с ними разговор в резких тонах, в результате которого на свет появился циркуляр, подписанный главарями ИОА, шурави живыми в плен не брать!

А вот Родина отнеслась к своим героям неласково. Правительство Пакистана уже было готово предать инцидент забвению, как одна из пакистанских леворадикальных газет, как-то сумев обойти цензуру, опубликовала материал о событиях в Бадабере. А эту информацию растиражировали по миру все ведущие информационные агентства - Рейтер. Ассошиэйтед Пресс, Франс Пресс. Ее озвучил даже вещающий на русском языке «Голос Америки».

И только тогда по каналам ТАСС была спущена дозированная информация о случившемся. Она была опубликована чуть ли но в рубрике «Происшествия». После этого власть предержащие постарались об этом инциденте забыть.

Но о нем помнили воины-интернационалисты, которые начали вести поиск по установлению имен героев, погибших во время восстания в Бадабере. По показаниям свидетелей, тогда в крепости находились от 15 до 20 советских военнопленных и около 40 афганских. Казалось, что имена героев так и останутся неизвестными - во время чудовищного взрыва была уничтожена тюремная канцелярия со всей документацией. Но впоследствии выяснилось, что в хозяйственном отделе лагеря сохранились так называемые амбарные книги, в которых были записаны имена пленников, находившихся в заточении. Казалось бы, надо воздать должное героизму советских воинов. Но не тут-то было!

В Министерстве обороны России, куда были направлены соответствующие представления к государственным наградам, сообщили, что процедура награждения за выполнение интернационального долга в Афганистане завершена в июле 1991 года. А кроме того Министерство обороны не располагает информацией, которая раскрывала бы истинную картину трагических событий.

Но вот в бывших советских республиках заниматься бюрократической волокитой не стали. В 2003 году Указом президента Украины рядовой Сергей Коршенко был посмертно удостоен ордена «За мужество» 3-й степени. В Казахстане же орденом «Айбын» 3-й степени ("Доблесть»), и тоже посмертно, в том же году был награжден младший сержант Николай Саминь. А вот в России обращения в высшие государственные инстанции для решения этого вопроса на сегодняшний день никакого результата не дали.

Единственными из россиян, кто кроме журналистов, увековечил память героев, стали деятели искусств

В 1994 году на экраны российских кинотеатров вышел художественный фильм Т. Бекмамбетова и Г. Каюмова «Пешаварский вальс». Потом документальный фильм «Тайна лагеря Бадабер. Афганский капкан». Подвиг героев нашел отражение и в песнях эстрадных исполнителей - группы «Голубые береты» - «В горах под Пешаваром» и Александра Розенбаума - «Мы вернемся».

Сергей Уранов