Сотрудники между собой называли его Академиком. Они нисколько не преувеличивали. Он и был действительным членом Академии наук той одной шестой части суши, еще недавно гордо называвшейся СССР...

История отечественного ядерного щита - Челябинск-70

Он был не просто академиком, а академиком-ядерщиком, физиком-теоретиком, под его руководством и по его расчетам делались обыкновенные атомные и термоядерные заряды. Почти четверть века он был научным руководителем атомного центра — Челябинск-70. А еще генерал-лейтенантом, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и нескольких Государственных премий и, как говорят в таких случаях, кавалером множества орденов и медалей. В дни революционных праздников, как и положено по ритуалу, он надевал генеральский парадный мундир и становился похожим на самого маршала Жукова или Василевского, так обильно его грудь была осыпана блеском наград. Среди сияния золотого и платинового отлива скромно и почти незаметно прятались фронтовые медали Великой Отечественной войны. Евгений Иванович Забабахин, ибо хоть и полгода, но пробыл на фронте в действующей армии.

Сотрудники так и говорили: «Иди, тебя вызывает Академик». Если пульс и повышался, то не от тревожного ожидания, а от быстрой ходьбы. Вызывает Евгений Иванович Забабахин - значит, строго по делу, значит, необходим, следует уважать время серьезного человека. Еще сотрудник знал, что Академик будет предельно внимателен и вежлив, доброжелателен, что чины и ранги его не будут интересовать и говорить он будет голосом одинаковой интонации, будь то министр или «зеленый» младший научный сотрудник.

На первый взгляд Евгений Иванович был непохож на академика. Среднего роста, слегка грузный и сутулый, с удивительно русским лицом и тяжелыми руками мастерового, он вполне мог быть мореплавателем и плотником, директором завода и токарем высшего разряда. Если бы судьба уготовила ему быть токарем, то он был бы уникальным мастером, возможно, имел бы на груди иконостас, не меньший, чем в ранге академика. Евгений Иванович ничего не делал походя, между прочим, все только надежно и обстоятельно.

Не приходится сомневаться, академик Е. Забабахин - одна из вершин нашей фундаментальной науки вообще и физической в частности. Жизненный путь такого человека - не просто интересный факт нашей истории, но и поучительный пример того, как может реализоваться человек с громадной пользой для общества, полностью востребовать свои возможности, дарованные природой. Несомненно, Забабахину везло: на его жизненном пути попадались умные, внимательные люди, удачно складывались обстоятельства. Несмотря на весьма важные тогда конъюнктурные соображения, погоду все же делали мыслящие люди, они мудро смотрели вперед, понимая роль фундаментальной науки, искали молодые таланты, растили их, создавали им благоприятные условия.

Евгений Иванович Забабахин родился 16 января 1917 года в Москве. Про таких, как он, еще недавно говорили, что он ровесник Октября, его жизненный путь закончился 27 декабря 1984 года. Всего шестьдесят восемь лет яркой, необыкновенной жизни отпустила ему судьба.

Осенью 1938 года он становится студентом физического факультета МГУ. В одной учебной группе вместе с Е. Забабахиным учился студент А. Сахаров - будущий «отец» водородной бомбы. Позднее студент Е. Забабахин тоже окажется «отцом» множества суперъядерных изделий.

Жизнь распорядилось так, что стране были нужны умные молодые дарования в армии, и в 1942 году большинство студентов университетов всей страны становятся слушателями военных академий. Триста университетчиков распределены по трем факультетам Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского. Знаменитый студенческий курс «А» на факультете вооружения, как покажет время, выдаст на-гора трех академиков, двадцать шесть докторов и множество кандидатов наук. Андрей Сахаров не попадет в Академию Жуковского по здоровью.

Начиная с середины пятидесятых годов, я учился на факультете вооружения академии в этом удивительном храме наук. Казалось, что все так и должно быть - высокий научный уровень учебников и учебных пособий, удивительная прозрачность и глубина лекционного материала - ведь нам преподавали и были начальниками кафедр большинство тех университетчиков из знаменитого студенческого курса «А». При входе на факультет на мраморной доске были выгравированы имена докторов наук - выпускников факультета, среди них числились Е. Забабахин и Н. Телегин. И по соображениям секретности почти никто не знал, что эти два доктора наук - уже Герои Социалистического Труда, академики, ведущие специалисты атомного проекта...

Всегда существовал общий порядок. Любой выпускник, желающий попасть в адъюнктуру академии, обязан пройти двухгодичную послеакадемическую службу и сдать вступительные экзамены. Тогда, в 1944 году, десятерым наиболее талантливым выпускникам факультета в порядке исключения предложили без экзаменов остаться в адъюнктуре, а двухгодичную службу в армии заменили полугодовой стажировкой в действующей армии. Так, лейтенант Е. Забабахин в течение полугода обслуживал знаменитые штурмовики «Ил-2» на фронтовых аэродромах.

В академии его научным руководителем становится профессор, доктор технических наук генерал-майор Д. Вентцель, рекомендовавший его в адъюнктуру. Это была большая удача. Прежде всего он представляет своему ученику свободу выбора темы диссертации. Вскоре профессор Д. Вентцель, человек энциклопедических знаний, крупнейший специалист в области внутренней баллистики, почувствовал также необычность мышления своего ученика. Молодой адъюнкт в чем-то был даже глубже и целеустремленнее своего учителя. В конце адъюнктуры Д. Вентцель честно признается, что ему не все понятно в теоретических изысканиях молодого ученого.

- Это - сложнейшая газодинамическая задача, - сказал он, - и детонация сферического заряда при синхронном подрыве в поверхностном слое - что-то новое и неведомое. Поезжай-ка, дружок, в Химикофизический институт (ИХФ) АН СССР, там - академики Семенов и Зельдович, они-то разберутся.

В один из пасмурных осенних дней 1947 года адъюнкт Е. Забабахин положил переплетенную в коленкоровую обложку диссертацию в видавший виды портфель и поехал общественным транспортом в ИХФан. Именно профессору Я. Зельдовичу и попала диссертация на отзыв. Он сразу все понял и пришел в ужас: в обстановке совершенной секретности над этой проблемой бились без особого успеха американские и советские ученые.

Уже на другой день старшего лейтенанта Е. Забабахина вызвали в кабинет начальника факультета и представили суровым на вид неразговорчивым людям, которые вели себя корректно, но решительно. Они прошли в комнату, где работал адъюнкт, и без понятых приступили к обыску. Был обследован рабочий стол адъюнкта и вычищен до последней скрепки. Комната общежития также была подвергнута тщательному профессиональному досмотру. Обыскивать было легко: адъюнкт теснился с матерью и молодой женой в маленькой комнате, в которой стояли две кровати и шкаф. Изъяты были все экземпляры диссертации, а документация на адъюнкта Е. Забабахина уничтожена. Получалось, что не было адъюнкта Забабахина, не было и темы диссертации. Его научному руководителю профессору Д. Вентцелю было сказано зловеще и многозначительно:

- Считайте, что адъюнкта у вас не было, его диссертацию и представить себе не можете... Учтите, суровая государственная ответственность.
- Считаю, что и меня не было, - пробормотал Дмитрий Александрович, обретая свое обычное ироническое состояние.
- Нет, почему же, вы есть, пока есть, - великодушно разрешил самый главный и ответственный за сыскную операцию.

По всем правилам детективного жанра молодого ученого посадили на заднее сиденье и, плотно зажав с двух сторон, повезли в другую жизнь.

Защита диссертации на следующий день также проходила весьма оригинально, можно сказать, посемейному, в очень узком ученом кругу. Не было конференц-зала, ученого совета и гостей. В небольшой комнате несколько приветливых, нестарых мужчин попросили Е. Забабахина кратко рассказать о диссертации. Вскоре о нем забыли. Молодой соискатель был потрясен диалогом своих оппонентов, их удивительной прозорливостью и проникновением в существо рассматриваемых проблем. Они увлеклись разговором, развивали и практически преломляли идеи и результаты, полученные в диссертации. Потом как бы очнулись и вспомнили:

- Мы совсем забыли о нашем молодом коллеге... Поздравляем вас, молодой человек, вы защитили диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук. Ваша тема на мировом уровне, американцы еще проблему не решили.

Все встали и тепло пожали ему руку. Среди них были такие светила физики-ядерщики, как Я. Зельдович, К. Станюкович, А. Компанеец.

Позднее Забабахин узнал, что его дальнейшая судьба решилась на самом высоком уровне. Сам директор института академик Н. Семенов выпросил старшего лейтенанта у маршала авиации Вершинина. В качестве исключения его оставили в кадрах Вооруженных сил, что позволило ему позднее дослужиться до звания генерал-лейтенанта, Забабахин сразу попал младшим научным сотрудником в ИХФан, в теоретическую группу Я. Зельдовича - научный коллектив атомного проекта, возглавляемого Игорем Курчатовым.

Евгений Забабахин попадает в коллектив И. Курчатова в самый разгар работы над первой атомной бомбой. Общение молодого ученого с выдающимися физиками не проходит даром. По авторитетнейшему свидетельству академика Ю. Харитона, «ослепительно заблистал многогранный талант Евгения Ивановича Забабахина, и за короткий срок он стал одной из важнейших фигур нашего коллектива».

Всего через год Забабахин - старший научный сотрудник, а в августе 1949 года при успешном испытании первой атомной бомбы награждается орденом Ленина, и ему вручается Сталинская премия.

Тут же, в Арзамасе-16 (атомный проект Курчатова), в 1949 году происходит встреча Забабахина с бывшим однокурсником по Московскому университету Андреем Сахаровым, который также в 1947 году защитил диссертацию и остался работать в группе своего научного руководителя, известного физика-теоретика И. Тамма.

Как известно, в то время группа Я. Зельдовича проверяла и изучала материалы по водородному заряду, переданные Клаусом Фуксом (наш англичанин- патриот) и содержащие ошибочные идеи американца Э. Теллера. Сам Клаус Фукс уже не мог предупредить о тупиковом исходе термоядерных результатов, ибо был уже арестован. В марте 1950 года на суде в Лондоне Фукс был приговорен к тюремному заключению сроком на 14 лет.

Группа И. Тамма тщательно изучала расчеты группы Я. Зельдовича по конкретному проекту термоядерного устройства. И. Тамм и его сотрудники со временем также поняли ошибочность американских идей. И именно в процессе этой работы у молодого физика А. Сахарова возникли новые идеи, положенные в основу создания первой советской водородной бомбы. Мы вправе назвать Андрея Сахарова «отцом» водородной бомбы.

12 августа 1953 года в Советском Союзе было проведено испытание первого в мире реального водородного заряда, превосходящего примерно в двадцать раз по мощности атомную бомбу, сброшенную американцами на город Хиросиму. Тогда же Е. Забабахин, как участник успешного термоядерного проекта, получает звание Героя Социалистического Труда, ему присуждается Сталинская премия 1-й степени. В том же году Е. Забабахину, так же, как А. Сахарову, по совокупности работ присваивается ученая степень доктора физико-математических наук. Сам же А. Сахаров в процессе работы над водородным проектом получает полную самостоятельность, к нему прикрепляется персональный самолет.

Год 1955-й явился переломным в судьбе Евгения Ивановича Забабахина. В 1952 году американцы основывают второй атомный центр - Ливерморскую лабораторию, одним из руководителей которой стал неуживчивый Э. Теплер. Наше правительство принимает решение также создать второй ядерный центр на Урале - Челябинск-70. Молодой доктор физико-математических наук, Герой Социалистического Труда, лауреат двух Государственных премий Е. Забабахин вскоре становится научным руководителем этого центра. Еще недавно здесь располагалась лаборатория радиологической биологии, руководимая известным генетиком Н. Тимофеевым-Ресовским. Любопытна и неоднозначна судьба и самого Н. Тимофеева-Ресовского, получившая уже в наши дни широкую огласку и известность благодаря повести Д. Гранина «Зубр».

Однако жизнь не стояла на месте. В 1958 году Е. Забабахину присуждается Ленинская премия, по рекомендации Игоря Курчатова он избирается членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Новый ядерный уральский центр Челябинск-70 вполне достойно выдерживает конкуренцию с мощным, давно сложившимся научным коллективом Арзамас-16, где работали Ю. Харитон и А. Сахаров.

В 1968 году Забабахин избирается действительным членом Академии наук СССР, а достижения самого центра кое в чем даже превосходят Арзамас-16. Иногда соперничество центров носит принципиальный характер. Так, А. Сахаров, который уже принимал участие в пацифическом движении, предлагает Евгению Забабахину совместно с ним отказаться от испытания очередной атомной бомбы. Евгений Иванович проявляет определенную твердость и отстаивает право на испытание своего изделия.

«Женя, что ты делаешь!», - вдруг закричал Сахаров. Так эмоционально вспоминает этот эпизод А. Сахаров в своих мемуарах.

Любой крупный физик обязательно мечтает о большой физике. Положение Евгения Забабахина было ничуть не легче, чем, например, у коллеги академика А. Сахарова. Напряженная работа обязывала их заниматься сложными, но прикладными физическими проблемами.

По воспоминаниям коллег и сотрудников, работавших под руководством Евгения Ивановича, у него был совершенно уникальный дар представлять сложные физические процессы в чрезвычайно наглядном и убедительном виде.

- А что по осям? - был любимый вопрос Евгения Ивановича, после чего не оставалось места для неясности и неопределенности.

Когда по случаю шестидесятилетия сотрудники преподнесли шефу юбилейную медаль, там вдоль кромки было выгравировано: «А что по осям?»

Академик Евгений Иванович Забабахин прожил счастливую, чистую и целеустремленную жизнь. Простой московский парень стал крупнейшим физиком-теоретиком, гордостью отечественной науки, внес огромный вклад в оборонные успехи нашей страны.

В. Гастелло