Конечно, мы рожденные в СССР слышали о мафии и блатных и прочем. Но мало кому с этим реально сталкиваться приходилось. Тогда были иные времена и иные нравы. Вы могли многие годы общаться с человеком и не знать, что он подпольный миллионер, как Корейко...

Моя мама в 70-е годы была начальником РайБюро ЗАГС одного района в Казахской ССР. Вроде должность начальника и даже блатная, тем более мы жили на границе с КНР... Но очень скромно жили и я сам видел, как маме все время пытались всучить взятки... мама никогда не брала, так привозили к нам домой - когда мама была на работе и мы с сестрой дома... причем это даже не взятки были - а благодарность. Сменить имя и фамилию, мама делала всё по закону, но менталитет обязывал отблагодарить...

Мы жили очень бедно - как отец умер в середине 70-х годов, так ничего и не было практически... ни золота ни серебра, ни машины ни телевизора даже. Ни домашней скотины - 7-8 курочек и петух вот и вся скотина... пес Жулик... даже без будки... холодильник купили в 1976 году в кредит.

*

Но с советской мафией я столкнулся вплотную - в конце 80-х годов. Уже после службы в армии. Этак в 1988 году. Я и до армии был неформалом и любителем рок-музыки, ну а потом и подавно. Тогда я как раз и приобрел ряд знакомств. Весьма интересных.

Один друг был как из этой темы - не он сам, а его мама. Которая занимала очень и очень большие должности в самых крутых магазинах Алма-Аты, заведовала этими магазинами. Мы с приятелем были металлистами. И особенно тогда в эти дела не вдавались, но мне, конечно, как достаточно бедному человеку, было интересно ОТКУДА это все богатство? И икра черная и красная... и буквально мешки самой дорогой колбасы. Ящики и водки и шампанского и коньяка дома - во времена самой лютой горбачевской антиалкогольной компании? Тогда-то я впервые и ознакомился с французскими коньяками и шотландскими висками - настоящими, а не подделками из Польши. Я познакомился со многими воротилами союзного значения. То, что только в фильмах можно было увидеть...

У этих людей не было ничего невозможного. Когда мы там за всякими пластинками гонялись, за магнитофонами и записями, им достаточно было сделать один звонок и нужная пластинка через неделю доставлялась. Это был конец 80-х годов... времена не те - не 37-й год... но и они боялись ОБХСС.

*

Не скрою, были и мне серьезные предложения от этих "господ", так как я все же был в авторитете среди неформалов и меня более-менее многие знали... Но я на уровне физиологии это не принимал и сразу "включал дурака". Один раз даже с рисками, начал динамить. Ведь за подобное могли не просто морду начистить... Но все слава богу обошлось.

К тому же у к тому времени у меня появились хорошие знакомства и с появившимися бандитами. Типа - ОПГ и прочие "нехорошие". С которыми я также был просто знаком и никогда не втягивался в их дела.

***

Ответы Знатокам

Разговор о ситуации из повести писателя Аркадия Адамова «Черная моль».

Вопросов несколько. Как мы и предполагали, повесть и ее автор хорошо знакомы нашему читателю — ответы, за небольшим исключением, оказались верными.

Публикуем еще два отрывка из повести. Они, несомненно, помогут сориентироваться в ситуации.

«...С утренней почтой из экспедиции было доставлено в МУР письмо. Необычная приписка на конверте привлекла внимание секретаря:

«Лично комиссару милиции тов, Силантьеву И. Г. Просьба никому другому не вскрывать».

Секретарь с любопытством повертел конверт в руках, даже прощупал его зачем-то и отложил в сторону, машинально перевернув вниз адресом, как поступали в МУРе с секретными документами, оберегая их от случайного взгляда.

...«Я человек маленький, и каждый может взять меня под ноготь, особенно если он сотрудник милиции. Поэтому я боюсь мести и не называю себя. Но и молчать не могу. Сообщаю, что ваш сотрудник Коршунов связан с кем-то из работников нашей фабрики. Через них он приобрел (вероятно, в качестве взятки) дефицитные меховые изделия — цигейковую шубу для жены и пыжиковую шапку для себя. Это, конечно, неспроста. Коршунова видели также 21 декабря в ресторане «Сибирь», где он встречался с кем-то из работников фабрики и в пьяном виде вел какие-то разговоры. Был он там с девицей, которую совершенно неприлично обнимал и целовал при всех...»

...Сергей Коршунов получил тяжелый, но вполне заслуженный урок.

На заседании партбюро первым выступил Зотов...

— Анонимное письмо, — сказал он, — всегда вызывает у меня недоверие. Потому что говорит о трусости и очень часто о подлости его автора. — Он брезгливо взял письмо и помахал им. — Я лично так считаю. Но факты в нем все же приходится проверять. Особенно, если они касаются нашего сотрудника. Вот я их и проверил. Ну, что же я могу сказать? Получилось, знаете, довольно странно. На первый взгляд, конечно. Факты подтвердились, а выводы автора оказались злостной клеветой.

— Действительно, странно, — кивнул головой секретарь партбюро Ребров, высокий, худой, рыжеволосый человек в очках. — Как же это понимать?

...— Да, странно, — продолжал между тем Зотов. — А понимать это надо так. Ни о каких взятках и ни о каком разглашении служебной тайны со стороны Коршунова не может быть и речи. Вот так. Это касается выводов. Ну-с, а факты — они, представьте, подтвердились. Дефицитные меховые изделия Коршуновым и его женой действительно были получены. И тут главная вина, я считаю, падает на Коршунова.

При этих словах Сергей вздрогнул и с тревогой посмотрел на Зотова.

— Да, на Коршунова, — твердо повторил тот и, сняв очки, указал на Сергея. — Вот он удивляется. Это очень плохо. Значит, не понял. А дело в том, что он не проявил бдительности, что ли, и принципиальности в личной жизни. А для коммуниста, да еще оперативного работника, это главный и непреложный закон. Я так понимаю.

— Все так должны понимать, — сухо поправил его Ребров.

— Да, конечно, — согласился Зотов. — В самом деле, ну, как не насторожиться? Ты расследуешь дело по меховой фабрике, и вдруг твоя жена получает с этой самой фабрики дефицитные вещи. Это же надо потерять всякое оперативное чутье! Но есть тут и вторая сторона. Допустим, что в данном случае жена Коршунова, хоть и без злого умысла, но обманула его, сказала, что купила эти вещи в магазине, как все граждане. Я, товарищи, знаю Лену Коршунову, как, впрочем, и многие из вас. Это, безусловно, честный человек. Тут больше вина Коршунова...

— Коммуниста Коршунова, — с ударением вновь поправил его Ребров.

— ...Он вовремя не объяснил ей, что наша моральная репутация должна быть ей дороже всего.

Заседание партбюро проходило бурно. Выступали все...»

Ну, а для тех, кто захочет подробнее разобраться в случившемся, рекомендуем еще раз внимательно перечитать главы повести «Укус «черной моли» опасен» и «На острие ножа».

Теперь вернемся к разговору о допустимости тактической хитрости при расследовании преступлений. На предыдущем занятии был приведен конкретный пример из практики, который. и предлагалось разобрать.
Оценку ситуации дает начальник отдела ВНИИ МВД СССР доктор юридических наук профессор Лидия Михайловна Карнеева. Вот ее ответ.

— В данном случае следователь применил два тактических приема — предъявил добытое в ходе обыска доказательство (жестяную банку), а также неожиданно задал связанный с этим доказательством вопрос, — которые являются разновидностью непосредственного психологического воздействия и направлены на получение правдивых и достоверных показаний.

Допустим ли такой метод допроса?

Основным критерием, определяющим пределы применения тактических приемов допроса, является требование закона, по которому запрещается домогаться показаний обвиняемого путем насилия, угроз и иных незаконных мер (статья 20 УПК РСФСР и соответствующие статьи УПК союзных республик), к числу которых могут быть отнесены фальсификация и обман, провокации, принуждение к даче определенных показаний и прочие виды психологического насилия.

Приемы же, о которых идет речь в предложенной «слушателям» школы ситуации, допустимы как соответствующие требованиям законности, этики и научности.

Руководитель школы генерал-лейтенант милиции И. И. Карпец, начальник ВНИИ МВД СССР, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР

***